Portal of Illusion

…Понимал, что это неправильно, что это странно, почти страшно, что так не бывает и быть не должно. Что всё это глупость, огромная, несусветная глупость, но ничего с собой поделать не мог. Руки сами тянулись – снять китель, спустить его с плеч, отбросить в сторону, чувствовать, касаться…
Обжигающий, неестественно обжигающий стыд, отчаянно борющийся с желанием. Да, Николя, это твоё желание – так горячо и так неправильно, так противоречит всем нормам морали и общепринятым правилам, и это что угодно: грех, преступление, падение, но тебе это падение необходимо как воздух, как свет, как вода, как очередной поцелуй.
О, нет, ты прекрасно знаешь: для него это всё – уступка тебе, презрительная, насмешливая, может быть – чуть жалости, может быть – чуть желания, но – лишь одно сплошное позволение тебе любить его. Одно лишь позволение, одно лишь разрешение: так и быть.
Он разрешал к себе прикасаться, целовать себя, быть с собой, но сам никогда не был рядом. Вечно – где-то мыслями настолько далеко, что тебе не догнать, не узнать, не разглядеть. Это твои пальцы стягивают китель с его плеч, а ему – а ему, будто бы, все равно. Это ты, лихорадочно выдыхая, целуешь его шею, быстро приникаешь губами к его губам, пьешь их – сухие, холодные, вечно холодные – в надежде согреть своим дыханием. Пьешь его – и никогда не выпиваешь до конца.
Такая сладкая видимость – будто это он прижимает тебя к стене, не оставляя пути для отступления, а не ты прижимаешься к нему изо всех сил.
Ах, Николя… Ты не знаешь, почему тебя так влечет к нему – уверенному, с насмешкой на устах, к тому, кто легко ломает тебя и кто правит бал. Ты ему готов подчиняться полностью, во всем, но – не в чем!
Ведь он просто уступает тебе.
Страсть ли? Лишь физическое возбуждение. Его одно так сложно всецело назвать страстью. Но у тебя – страсть, любовь, мания.
Любовь, Николя, любовь…
Одного его прикосновения достаточно, чтобы сорвать с твоих губ жалкий, протяжный стон. И кажется, что твое хриплое дыхание – ему как музыка. И в очередной раз лишь легким прикосновением пальцев вырвав у тебя этот стон, он вдруг крепко сжимает в кулак твои белокурые волосы, оттягивает голову назад и целует. Укусом. Целует тебя впервые за все то время, что ты целовал его, за эти дни и недели. Целует яростно, впиваясь губами в губы, почти гневно, почти до боли. Пытаясь с корнем вырвать – что? Не твою ли эту любовь? Запретную, страшную, раз и навсегда лихорадочную?
Он всё это позволяет тебе потому, что заменяет тобой другую. Женщину, Николя, и ты её знаешь… Ты любишь его так, как она никогда не сможет его любить. Так, как ей не дано любить никого. А ты так похож на неё, так дьявольски на неё похож… ты так чертовски похож на свою сестру, Николя, и этот поцелуй – яростный, жаркий, - это поцелуй ей.
Ей, Николя…